Предисловие:
Тайне пропавшего бесследно золота бухарского эмира посвящается. Перед тем, как навсегда покинуть родные края, Алимхан с помощью своих верных слуг спрятал в горах Узбекского Припамирья десять тонн золота на сумму свыше семидесяти миллионов долларов. Никто до сих пор этого золота не нашел, есть ли оно вообще, вез ли караван сокровища? Вопросов много -ответов нет. На эту тему журналистами и историками написано несколько статей и рассказов. Я многие прочитал, но остался неудовлетворен тем, что многое осталось за завесой тайны. Все взаимоотношения героев повести- плод моих фантазий.
В качестве приложения будет небольшой словарик незнакомых читателю слов.

Глава 1.

Раскаленный воздух густым сиропом обволакивает Бухару и при малейшем дуновении ветерка заставляет дрожать постройки, находящиеся на почтительном расстоянии от взора прохожего. Дворцовая площадь Регистан залита водяными озерцами. Это мираж. Знойный период Саратон* уже прошел, но жара не отступает. Августовское солнце гонит бухарцев в поисках прохлады. Многочисленный народ прогуливается под тенистыми чинарами Ляби-Хауза. Мальчишки и уличные торговцы бойко торгуют душистым кислым айраном*, тут же предлагают сладкий рохати джан*-радость жизни из-за обилия в нем толченого льда. Но более всех напитков обыватели любят горячий крепкий чай, который чайханщик в маленьких чайниках быстро подносит посетителям, и ставит на топчан* вместо опустошенной посуды.
Несмотря на полуденную жару, царит оживление вдоль центральной магистрали Бухары в лавках кустарей, на базарах города. Степенно двигаются вдоль рядов, разглядывая товары, мужчины. Сзади покорно бредут их жены, чьи лица закрыты темной паранджой*, на головах женщин плетеные корзины с покупками.
Базар кипит, выплескивая на улицы монотонный шум толпы, пронизанный выкриками зазывал и торговцев: "Хурматли, келилар,мана каринг, мевалларим джуда пишти.Орзонрок бераман!"* Кучи арбузов и дынь так огромны, что торговцы не видят, что творится за ними. Россыпи персиков, винограда , яблок и айвы тянутся сплошным потоком по бесконечным прилавкам. Да разве возможно бухарцам употребить такое количество фруктов и овощей? Не беда если у почтенного или у нищего нет в карманах ни гроша. Его щедро одарят огромным персиком или всучат маленькую, слегка подгнившую дыньку. "Бери Ака-жон, да воздаст мне аллах".
Но во всей этой неторопливой восточной жизни чувствуется надвигающаяся тревога. Гроза человеческих страстей и борьбы, в последствии называемая историей. На стенах зданий и на уличных дувалах* махаллей* появляются антиправительственные листовки младобухарцев. На землю Бухарского Эмирата уже ступила нога красноармейца. Против эмира Саида Алимхана готовы восстать горожане- пролетарии и дехкане окрестных кишлаков. Начались брожения в армии правителя.
Во дворце Ситораи-Мохи Хоса усилена охрана. Эмир Саид Алимхан нервничает, и с нетерпением ждет возвращения из Кашгара своего доверенного лица -дервиша Даврона. А побывал посланник у английского консула Эссертона.
Группа из пяти всадников на конях промчалась по узким улочкам города и ворвалась в раскрытые ворота дворца. Охрана издалека узнала в одном из них служителя государева- дервиша Даврона. Дервиш спешился с коня, и тяжело дыша, направился в дворцовые покои. Эмир встретил его в Белом Зале.
Даврон преклонился перед Алимханом и поцеловал край расшитого золотым шитьем ярко-синего халата, накинутого поверх военной генеральской формы.
-"Давлат зиада"-да увеличится твое богатство, "Умр дараз"-да продлится жизнь твоя мой повелитель. Плохие вести принес я тебе, не гневайся. Консул отказался принять караван.- дервиш протянул эмиру пакет.
Саид Алимхан схватил письмо и разорвал угол конверта. Халат слетел с плеч к ногам. Даврон поднял атласное одеяние и перекинул через свою руку.
Правитель пробежал глазами текст и в сердцах воскликнул: - Трус, шайтан, английская собака. Ведь я же предлагаю правительству Англии большую долю. На эти деньги можно нанять сильную охрану, а этот Эссертон хочет спокойствия, да виски халкать в окружении уйгурских разбойников. Аллах ему судья. Иди Даврон, вскоре за тобой пришлю людей.
Ночная тьма опустилась на древнюю Бухару. Город погрузился в глубокий сон. Только на дворцовой площади горят костры и всхрапывают дремлющие кони. Наружная охрана эмирского дворца бодрствует. Да и не может она терять бдительность под страхом жестокого наказания.
Полумесяц своим небесным пером прочерчивает контуры зданий. Ночные керосиновые фонари во дворах горожан, словно огромные светляки размазали вокруг себя желтый мерцающий ореол и привлекают несчетное количество мотыльков и мошкары. Аура ночи плывет по окраинам, материализованная треском цикад.
Три, закутанные в дервишеские халаты, фигуры беззвучно прошли через калитку дворцовых ворот.
В покоях Алимхана прохладный полумрак. В центре зала накрыт дастархон. На небольшом возвышении стоит ляган* с горячим пловом, вокруг, на нескольких серебряных чашах, небрежно навалены фрукты, поодаль в глиняной кисе* свеженарезанный шакароп*. Красивый резной тыквенный кувшин с охлажденным шербетом* возвышается над всем этим обилием. Дымится аккуратно сложенная стопка сдобных белых лепешек, обильно присыпанных кунжутом. Чуть дальше, в стороне стоит большой чайник со стопкой пиал.
Двое из прибывших исчезли в тени коридоров, а третий вошел в эмирские покои. Саид Алимхан трапезничает не один, компанию ему составил верный телохранитель полковник Таксобо Калапуш. Повелитель, не оглядываясь, указал рукой на дастархон, приглашая вошедшего Даврона к столу.
-Пусть всевышний будет милостлив к нам и к деяниям нашим,- произнес дервиш и стал полушепотом молиться. Алимхан и его телохранитель, прекратив есть, выставили испачканные жиром ладони перед грудью и стали ждать, когда святой человек, по совместительству эмирский шпион, закончит молитву. После слов "Аллах Акбар", все сложили ладони вместе и провели ими вдоль своих лиц. Ужин продолжался какое-то время в безмолвии. Саид Алимхан, как истинный гурман, не терпел разговоров во время трапезы. (включить описание приема плова руками).
Когда с едой было покончено, двое слуг быстро убрали со стола.
Эмир подошел к небольшому, инкрустированному ценными породами дерева, сундуку и извлек оттуда свиток. Это была подробная географическая карта государства.
Саид развернул ее, раскинул посередине ковра и сел напротив, скрестив ноги. Не смотря на свою полноту, эмир проделал все довольно проворно. Подозвал приближенных поближе. Те почтительно склонились над картой.
- Я пригласил Вас с одной важной целью, чтобы выслушать каждого и принять для себя решение. Разговор касается казны Эмирата. Мой род Мангытов на протяжении многих веков собирал золото и множил богатства. И я не желаю, что бы все это досталось красным кяфирам- этим неверным русским и их прихвостням-вероотступникам. Посмотрите на карту и подумайте, как нам вывезти золото за границу.
- О мой повелитель, мы отстоим Бухару и не дадим ее на растерзание красным захватчикам, - пафосно заявил Дервиш.
В покоях эмира находился еще третий человек. По приказу Алимхана он спрятался в соседней комнате, откуда слышен весь разговор. Это был начальник артиллерии топчибаши Низаметдин.
-Глупец,- зло подумал воин- и как повелитель терпит этого выскочку и доносчика, прикрывающегося аллахом.
- Даврон, хватит молоть чепуху, - Эмир нахмурился,- я пригласил тебя сюда не для того, что бы ты митинговал перед нами.
- Но мой повелитель, - виновато возразил дервиш,- дорога в Иран и в Афганистан закрыта, кругом неспокойно, Советы повсюду устанавливают свою власть. Идти нам некуда.
- А ты взгляни на карту, перед тобой огромные просторы моего государства. Мы можем спрятать золото до лучших времен в наших землях, и да сохранит его всевышний от алчных взоров. Таксобо, а ты чего воды в рот набрал? - обратился Саид к телохранителю.
- Мой эмир, я думаю, что Даврон прав, и вывезти золото в Мешхед мы не сможем, в Закаспии очень неспокойно. Дервиш знает тайные горные тропы в Афганистан, можно попытаться провести караван по ним. Но у меня есть предложение - спрятать золото в развалинах древнего города Касбия. Там очень много подземных хранилищ и ходов.
- Таксобо, ты почти читаешь мои мысли. Вот смотрите сюда.
Саид Алимхан взял карандаш и уверенно прочертил на карте линию от Бухары, через Каршинскую степь. Заточенный грифель скользнул по Мубареку, Касану, проплыл мимо Карши. Затем маленьким кружком очертил городище Касбия. Помедлив, Эмир, прорисовал линию дальше в сторону Гузара и Лангара до самых предгорий Памира. В этом месте был нарисован еще один кружок. Повелитель Бухары выпрямился и сурово посмотрел на подданных, - Вы все поняли?
Дервиш и телохранитель покорно поклонились.
- Идите и готовьтесь к походу. Из моих конюшен возьмите сотню лошадей, верблюдов и закажите двести хурджинов на пять пудов каждый.
Когда двое удалились, эмир позвал третьего. Топчибаши вышел из тайной комнаты, и почтительно наклонившись, замер в двух шагах от Алимхана.
- Низамеддин, ты все слышал?
- Да, мой повелитель!
- О месте захоронения казны должен знать только я, ты меня понял?- Саид пронзил начальника артиллерии колючим взглядом.
- Я все понял, о повелитель,- по спине топчибаши пробежали мурашки. Ему стало холодно, не смотря на летнюю душную ночь.
- После того, как они спрячут золото, принеси мне их шапки*,. А теперь иди, я очень устал.
Низамеддин по дороге в казармы попытался успокоить дрожь в теле. Он хорошо знал и дервиша и полковника. Телохранителя считал дворцовой крысой, далеким от военного дела. Больше всего его смущал дервиш. Хоть и не любил Низамеддин Даврона, но как богобоязненный человек считал его служителем аллаха. А поднять руку на дервиша- было большим грехом, но и ослушаться своего повелителя вояка не смел. Наконец, поразмыслив, решил, что за этот грех ответит сам правитель. Он всего лишь слуга, подневольный человек. Топчибаши, поразмыслив, успокоился, обрел уверенность и направился в казармы.
К походу готовились около десяти дней. Усиленно подкармливали лошадей и выделенных для охраны каравана гвардейцев эмира. В подземном дворцовом хранилище укладывали в хурджины сокровища, которые состояли в основном из золотых монет - тилпя. За многие годы их скопилось свыше шестисот пудов.
Красная армия была все ближе к Бухаре. Самолеты разведчики чуть ли не каждый день барожировали над городом, сея среди горожан панику. Жизнь в городе постепенно замирала. Многие состоятельные бухарцы, боясь расправы, покидали город и прятались в близлежащих кишлаках у родственников. Мальчишки возбужденно, с криками "Урус кельди"*, носились по улицам и играли в войну.
В начале сентября было все так же по-летнему жарко. Эмир отдал приказ выдвигаться в поход не позже десятого дня.
Чтобы не привлекать внимания горожан, решено было отправить караван из кишлака Караулбазар. По ночам туда перегоняли по несколько груженых золотом лошадей и верблюдов. Гвардейцы эмира тут же брали их под охрану.
Наконец все было готово к дальнему переходу. Поздно ночью длинная вереница вьючных животных потянулась из кишлака в сторону Каршинской степи. Несмотря на поздний час, жители просыпались от ржания и цокота копыт. Выглядывали из своих дворов, не понимая, что происходит. За свое любопытство получали сильный удар плетью от гвардейцев эмира.
Впереди каравана ехал дервиш Даврон с двумя помощниками, тоже дервишами. На их спинах громоздились тяжелые винтовки, на поясах висели большие сумки с патронами, дополнительно у Даврона рядом с патронами красовалась огромная кобура с маузером- подарок повелителя.
Замыкал процессию полковник Таксобо Калапуш. Он назначен командовать караваном. Путь освещали факелами до тех пор, пока не рассвело.
На вторые сутки, к концу дня дервиш проскакал в хвост колонны и присоединился к Калапушу.
- Таксобо -ака, до Карши осталось чуть больше 50 вест. Отсюда недалеко есть хороший колодец, остановимся около него. Пора лошадей напоить, да людей накормить.
Полковник недружелюбно взглянул на дервиша и хотел напомнить, кто здесь хозяин. Но азиатская деликатность не позволила ему это сделать.
- Хорошо уважаемый, поворачивайте караван к колодцу. Освободим лошадей от хурджинов, пусть отдохнут. А вы отправляйтесь к городищу Касбия. Изучайте этот район - можно ли там спрятать золото. Через шесть часов мы тронемся в путь и встретимся в условленном месте. Даврон-ака, вы со своими помощниками отдохнете в Касбия.
Дервиш недовольно фыркнул, он считал унизительным то, что какой-то телохранитель командует опытным разведчиком. Но ничего не поделаешь, следует подчиниться. Не догадывался Даврон, что эмир поручил Калапушу распорядиться судьбой дервиша не в его пользу..
Трое всадников удалялись от каравана. Из-под лошадиных копыт выбивалась пыль и клубилась, оседая на пересохшей и выгоревшей придорожной траве.
Бескрайняя бухарская степь. Окинешь взором местность, и не за что глазу зацепиться. За пологими холмами один горизонт. Сухой выгоревший ковыль шумит на ветру. Иссушенная жарой пустошь навевает тоску и безысходность.
Тушканчики напряженно следят за появившимися в этом безмолвии людьми. Тянутся на своих задних лапках, комично водя носами и нюхая чужой, острый запах лошадиного пота. Жаворонки, странники степей, кружат в безоблачном небе, издавая приятный для человеческого слуха, но тревожный для собственных птенцов свист. Тушканчики юркнули в свои норки, мимо пробежал варан в поисках добычи, лучше ему не попадаться.
Что этим маленьким жителям степи до страстей людских. Наплевать им на все революции, на ценности. Не беспокоили бы их эти двуногие на огромных конях и верблюдах.
Вот он заветный колодец с прохладной слегка мутной водой. Погонщики опускали в яму кожаные мешки с длинными веревками, наполняли их водой и поили животных.
Для Калапуша слуги расстелили ковер и накрыли дастархон. Полковник велел позвать трех младших офицеров охраны к своему столу. Весь остальной люд- погонщики и охранники, расположились на отдых в тени стоящих животных. Вечерело, сумерки все плотнее окутывали лагерь. Разожгли несколько костров, используя привезенные с собой дрова. В железных чайниках закипятили воду и заварили ароматный чай. Вскоре, расставив по периметру караул, люди крепко заснули, утомленные тяжелым переходом.

Глава 2.

Городище Касбия находилось недалеко от Карши. Дервиш Даврон с приятелями пересек его границы уже в полной темноте. Зажгли факелы. Предводитель группы достал из- за пазухи смятый листок, переданный ему Таксобо. Полковник хорошо знал эти места. В детстве, каждое лето он жил у своего деда в Карши. Босоногий мальчишка с ватагой ребятни рыскал по подземным катакомбам в поисках кладов и древних могил. Напрягая свою память Калапуш, будучи еще во дворце, нарисовал схему основных подземных ходов и передал дервишу.
Всадники спешились с коней. Даврон развязал горловину бурдюка с водой, сделал несколько глубоких глотков. Набрал в ладонь этой теплой жидкости и прыснул себе в лицо. Затем выхватил факел у спутника и осветил нарисованную схему.
Его не покидало раздражение с того момента, как они покинули караван.
В своем воображении шпион эмира ясно увидел спящее самодовольное лицо полковника. Много лет дервиш служит Эмиру и подчиняется только ему, а теперь обязан выполнять приказы какого-то жалкого телохранителя. Служитель аллаха затаил обиду на Эмира. Еще посмотрим, кто будет на коне. Этот выскочка Калапуш вместе с правителем без государства вспомнят о нем - мудром священнике и дипломате.
Первые, обнаруженные путниками лазы в чрево земли оказались заваленными землей и камнями, прошли еще несколько верст вдоль холма Тепа. Вот и черная дыра, прикрытая выгоревшей травой. Даврон дал знак одному из дервишей лезть внутрь. Тот, помедлив в нерешительности, сунул факел в отверстие, прислушался и исчез в пещере.
- Даврон-ака келилар*,- послышался его приглушенный голос.
Даврон последовал за приятелем. Пещера имела высоту свода около полутора метров, и продвигаться приходилось полусогнувшись. Затхлый воздух угнетал исследователей, держал их в напряженном состоянии. Ничего не стоило в кромешной тьме, наступить на какую либо ползучую тварь или поймать ядовитого скорпиона воротником халата. Наконец, пройдя метров двести, они наткнулись на более просторную нишу. Своды искусственного сооружения едва освещались факелами. Даврон огляделся. Место было вполне подходящее для укрытия эмирского золота. Но тут он обратил внимание на свежие головешки кострища и полузасохшие человеческие экскременты.
-Выходит, местная детвора здесь чувствует себя как дома, -подумал Дервиш: - Это что же получается? Полковник умышленно избрал это место, так как у него в этих краях куча родственников. Алимхан об этом прекрасно знает.
Поблуждав еще час, они вышли на поверхность. Разожгли костер, один из спутников Даврона снял с лошади небольшой глиняный кувшин. В сосуде хранилась пережаренная баранина, залитая собственным курдючным жиром.
Перекусили и легли спать. Даврон проснулся от толчка в бок. Солнце лениво карабкалось из-за горизонта, и тени от холма тянулись очень далеко.
Над ним склонился сердар из городской охраны. В стороне на лошадях восседали еще двое дозорных.
- Кто Вы такие, быстро встать ,- приказал воин.
Вот тот, на ком дервиш выместит всю свою злобу, которую накопил против полковника- телохранителя. Он не спеша, поднялся, отряхнул пыль с халата, сунул руку за пазуху и извлек висящий на шее, на кожаном шнурке серебряный медальон- знак эмирской власти. Эту эмблему знали все воины, давшие присягу Саиду Алимхану. Дозорный вытянулся в струнку, побледнел и замер, словно большая кукла. Затем, словно очнувшись, упал перед дервишем ниц.
- Слушай меня, червь, если через час или два здесь не будет завтрака с горячим чаем, я сам повешу тебя на городских воротах, - и со всей силы ударил плетью сердара по спине.
Дозорного и его наряд будто ветром сдуло. Часа через полтора на горизонте показалась небольшая группа всадников. Когда они приблизились, дервиш узнал в одном из всадников начальника охраны города Карши.
Толстый маленький человечек соскочил с коня и подбежал к дервишу.
- О, многоуважаемый посланник Эмира, ваш приказ выполнен. Но не изволите ли проследовать в город как почетный гость.
- Нет, уважаемый, спасибо за приглашение. Нам надо встретить караван из Бухары.
Начальник Каршинской охраны отдал приказ своим подчиненным накрыть на земле дастархон. Солдаты над ковром забили по периметру четыре палки и натянули тонкую белую бязь от солнца. Из хурджинов извлекались всякие яства и напитки. В центре ковра на большой ляган возложили огромную дыню ростом и весом с десятилетнего ребенка. Каршинские дыни знамениты на всю Среднюю Азию. Для узбека нет лучшего завтрака в знойное летнее утро, чем холодная душистая дыня с горячей лепешкой прямо из тандыра*. Мякоть у плода такая нежная, сочная и сладкая, что, съев ее, хочется пить, а пальцы на руках слипаются между собой, облитые дынным нектаром.
- О, Аллах, будь благословенна эта земля, родившая такое чудо,- произнес Даврон и расположился со своими спутниками напротив желтой красавицы.
- Прошу и Вас присоединиться к нам,- обратился дервиш к Каршинцу.
Тот вежливо присел у края дастархона и отщипнул от лепешки небольшой кусочек. Все завтракали молча, лишь иногда Бухарцы цокали языком от удовольствия. Наконец трапеза окончена. Начальник охраны предложил помощь и услуги гостям, но Дервиш отказался, попросив только оставить им немного фруктов , заваренного чая и накидку для тени.
Спустя три часа на горизонте поднялся столбик пыли - это приближался караван эмира.
Таксобо Калапуш подъехал к навесу и спрыгнул с коня. Раза два присел, затем покрутил талией, чтобы расслабить затекшую спину. После короткой разминки заглянул под натянутую бязь.
- Вайе! Вы, Уважаемый неплохо здесь расположились,- и с ноткой укора добавил: -а я рассчитывал искать вас в подземельях Касбия.
Даврон лениво и вызывающе небрежно пожал руку полковнику.
- В этих местах, рахматли Таксобо, слишком многолюдно. Не успели мы с коней слезть, как сюда сбежалась добрая половина Карши. Может, мы попросим местных помочь нам закопать сокровища, а Ваших родственников назначим хранителями клада?
Телохранитель Эмира прекрасно понял злую шутку в свой адрес. Он кисло улыбнулся и промолчал. Хотя мысленно был готов уничтожить этого наглеца хоть сейчас.
- Погоди, умник, скоро я устрою тебе встречу с Аллахом, - подумал Калапуш. Его пальцы судорожно сжали кожаную плетку.
Караван двинулся дальше в обход Карши. Впереди Памир. Полковник рассчитывал до раннего утра следующего дня дойти до Гузара. События торопили. Красная армия все ближе подходила к Бухаре.
В сумерках увидели редкие огни Гузара. По небольшой проселочной дороге повернули влево и направились в сторону Лангара.
Через некоторое время из-за горизонта выползла яркая луна и осветила окрестности. Вот они, изогнутые очертания предгорных холмов. Яркий лунный свет не в силах затмить мириады звезд, сбившихся в Млечный Путь. Только в горах можно увидеть столько звезд. Они словно дым расползлись по всему небосводу. Наверное, первые философские трактаты о бесконечности мира написаны в горах поздней ночью. Несколько метеоритов, один за другим, словно огненные иголки пронзили черное покрывало небосвода.
- Плохой знак,- подумал Дервиш и обратился к Калапушу:- Уважаемый Таксобо-ака, может здесь и переночуем, не ровен час заблудимся.
- Дорогой Давронджан, скажи, сколько раз мы с Великим Эмиром, да продлятся дни его, проезжали здесь в горные долины на отдых и на охоту. Заблудиться я не боюсь, а вот отдохнуть и перекусить действительно пора.
Полковник подозвал младших офицеров и отдал приказ остановиться на привал.
При свете костров ночная тьма сгустилась и плотно обступила лагерь. Лунный свет уже не казался таким ярким. В черноте вспыхивали огоньки- это светились глаза любопытных хищников. Шакалов и лисиц привлекал запах жареного мяса.
Погонщики со смехом швыряли в темноту обглоданные бараньи кости и слышали повизгивания диких животных, дерущихся за легкую добычу.

Глава 3.

Под утро стало довольно прохладно. Осень в горы приходит быстрее, чем в долины. Некоторые погонщики принялись разжигать костры, чтобы согреться. К огню стали подтягиваться их приятели и охранники. Через какой-то час проснулись все. Только один, толстый погонщик продолжал крепко спать на легкой грубой подстилке, накрывшись халатом. Это был хромой Норбой. Почему хромой? У него от рождения одна нога была чуть короче. Но он в отличие от других погонщиков был сметлив, и всю дорогу не давала ему покоя мысль о том, что же эмир везет в хурджинах, тщательно запакованных и опломбированных. Может боеприпасы, может какие-нибудь важные документы, скорее всего драгоценности. Норбой прекрасно понимал, что это его последняя, хорошо оплачиваемая работа. Прозорливым природным чутьем он чувствовал, что Эмир побежит или уже убежал из Бухары. Всю ночь толстый погонщик строил планы, как завладеть хотя бы малой долей груза. Чтобы ни было в этой поклаже, наверняка имело ценность.
- Эй Норбой, вставай, плов остынет, - смеялись люди.
Солнце лениво вылезало из-за высоких холмов. Огромный оранжевый блин совсем не раздражал глаза. Его холодные лучи светили, но не согревали. Погонщики загрузили тяжелые хурджины на вьючных животных. От большой суеты над караваном поднялось густое облако пыли. Калапуш объехал лагерь, и убедившись, что груз цел и все на месте, дал команду двигаться вперед- в сторону гор. Спустя некоторое время за изгибом дороги показался кишлак Лангар. Навстречу каравану выбежали собаки и захлебываясь от злости стали лаять на людей и животных. Следом примчалась стайка любопытных ребятишек. Один из младших офицеров грозно закричал на детей "Чуш паска"*, гоня их прочь. Когда караван вплотную подошел к глиняным дувалам, навстречу вышли несколько сельчан. Полковник опередил караван и, ответив на приветствия жителей, сразу же потребовал, чтобы все разошлись по домам. Кишлак пересекли быстро. Дорога уходила вверх и пряталась в яблоневых садах. Из-под копыт лошадей вылетали камни. Передвигаться стало тяжелее. Весь путь усеян острым горным щебнем. Но прохладный чистый воздух, насыщенный ароматом горных трав снимал усталость. Знойный дух шалфея доминировал в букете запахов. Вокруг громоздились молодые красные скалы Памира. На их фоне небо переливалось безумно-яркими синими красками. Необъяснимые ощущения испытает любой человек, оказавшись в горах. У подножия чувствует себя мелкой уязвимой букашкой, а наверху хребта - властелином мира. Дух захватывает от открытой высоты и человеку начинает казаться, что он умеет летать. Внизу все такое мелкое и незначительное. Из глубины души вырывается восторг и сердце начинает сильнее биться не столько от трудного подъема, сколько от ощущения бескрайности земных просторов.
Караван прошел еще верст десять, и перед людьми Эмира открылось широкое ущелье. Таксбобо достал из дорожной сумки карту, которую повелитель Бухары вручил ему. Пригласил Дервиша для совета.
Решено было разбить здесь очередной лагерь. Калапуш отдал приказ гвардейцам взять под охрану вход в ущелье , а дервишу с погонщиками предстояло углубиться в горный лабиринт с бесчисленным количеством пещер и найти место для погребения Эмирских сокровищ. На захоронение клада Даврону было отведено не более одних суток. После чего он должен вернуться в лагерь с людьми, а что потом - воля аллаха и секретный приказ Эмира .
Поход каравана в ущелье был намечен на следующее утро, а сейчас отдых.
Солдаты очень быстро развернули большую киргизскую юрту для полковника, где так же разместились Даврон со своими подручными и младшие офицеры. Остальные устраивались, кто как мог. Сентябрьские ночи в горах холодные.
Хромой Норбой подошел к одному из младших офицеров:
- Господин, надо бы подняться в рощу и набрать хвороста. Припасенных дров осталось мало. Я, с Вашего разрешения возьму еще троих погонщиков.
- Молодец, Норбой, хвалю за инициативу.
Хитрый погонщик позвал троих приятелей. От лагеря в сторону арчового леса , растущего на пологом склоне горы, двинулись четыре фигуры. Каждый из погонщиков вел, держа под уздцы, лошадь.
С высоты трехсот метров, лагерь был виден как на ладони. Маленькие человеческие фигурки маячили среди животных. Из юрты тянулся сизый дымок, там готовили пищу. Ветер доносил до сборщиков хвороста людскую речь и ржание лошадей. В арчовой роще сыро, но уютно. Терпкий запах горной полыни приятно щекотал ноздри и давал легким почувствовать чистоту воздуха. Норбой, как старший группы, предложил перед сбором хвороста сделать небольшой привал. Вытащил из- за пазухи большую черствую лепешку, разломал ее на четыре равные части и поделился с погонщиками.
Немного помолчав, обратился к спутникам :
- Друзья, есть разговор, но только между нами.
- Что за разговор?- полюбопытствовал самый молодой худощавый погонщик Сабир.
- А что если нам захватить караван и завладеть всем богатством.
Сидевший на корточках около Норбоя погонщик Нияз от такого предложения плюхнулся на задницу, и поперхнулся куском лепешки.
- Ты что, Норбой, рехнулся что ли. Да они там все вооружены до зубов. Нас перережут как баранов на бойне.
- Погоди, Нияз. Я вчера подслушал разговор Полковника и дервиша. В ущелье мы пойдем без охраны. С нами будет только Даврон со своими приятелями.
Хромой погонщик рисковал своей жизнью, предлагая план своим коллегам. Мог ли он быть уверенным, что кто-то из них не проболтается охране по возвращению в лагерь. Но Норбой надеялся на свои аргументы :
- Наверняка в хурджинах огромные ценности- это скорей всего золото казны. Мы с вами - и погонщики и рабочая сила. Нас заставят укладывать этот груз в секретном месте, о котором никто не должен знать. Да же мы! А как это сделать, а?
Норбой многозначительно посмотрел всем в глаза и прочитал в них ужас.
- Нас попросту всех перестреляют и отдадут наши трупы на съедение шакалам. Нияз, сколько у тебя детей? Пятеро. Кто сирот будет кормить? Ты об этом подумай. Мы возьмем золота, сколько сможем и скроемся в горах.
- Но тогда расправятся с нашими семьями , - возразил погонщик Али.
- Не успеют, - ухмыльнулся Норбой: - Ваш драгоценный Эмир уже сбежал, наверное, из Бухары. И потом, один из нас по горным тропам обгонит отряд и раньше всех окажется в городе, что бы предупредить родственников. Кто поедет из нас -решит жребий. Мы простые дехкане- и Красные нас не тронут. А золото наше, и мы богаты. Уйдем за кордон, будем жить припеваючи. Ну что скажете, друзья?
- Норбой дело говорит, - после небольшой паузы произнес Нияз.
Уже в сумерках группа сборщиков хвороста возвратилась в лагерь. Заговорщики решили ночью переговорить со всеми погонщиками. Они были уверены, что на эту авантюру согласятся все. Никому не хочется умирать.
На утро охрана доложила Калапушу, что из лагеря исчезли два погонщика. Полковник отдал приказ обыскать окрестности. Двое сбежавших любили жизнь, и страх расправы в случае провала авантюры погнал их в горы. Беглецов так и не нашли.
Дервиш, обеспокоенный происшествием, высказал полковнику с глазу на глаз предположение, что погонщики каким-то образом почувствовали нависшую над ними беду. Тогда телохранитель Эмира пошел на хитрость. Он собрал людей и объявил им, что все участники экспедиции самые приближенные слуги Великого Саида Алимхана, Эмира Бухарского. Все они под его защитой и в случае бегства Правителя за кордон, будут сопровождать его.
Хромой Норбой, хитрая лиса, сразу почувствовал ложь в словах Полковника. Но не все же такие умные как он. Мурашки страха поползли по его спине. В любой момент, кто-нибудь из погонщиков, поверивших начальнику каравана, мог предать его. Слава аллаху, этого не случилось. Караван потянулся в ущелье. Лагерь с охраной остался позади и вскоре скрылся за ближайшим поворотом. Некоторые погонщики многозначительно переглядывались с Норбоем. Было решено напасть на дервиша и его приятелей на месте захоронения клада. Тех было всего трое, но они вооружены до зубов, а у караванщиков кроме палок ничего не было. Таксбобо отдал приказ изъять даже ножи, которые являются обязательным атрибутом любого мужчины -узбека.
Шли долго, и когда на землю опустились сумерки, Дервиш приказал остановиться. Хромой Норбой лихорадочно соображал, что это, привал или конечная цель.
Даврон уединился со своими друзьями. Да, это было то место, где им велено укрыть сокровища. Расчет дервиша был точен. Ночью легче всего спрятать клад и ввести в заблуждение погонщиков. Местность практически не просматривалась. В этих местах в бездонном чреве гор скрывалось несколько карстовых пещер, которые были довольно глубоки. Их вход легко схоронить от взора случайных путников.
Дервиш чувствовал напряжение среди погонщиков и ожидал от них агрессивных действий. Ему стало страшно, так как имеющееся оружие было слабым аргументом защиты от внезапного нападения этих людей .
Один из его приятелей вернулся через час. Подходы к пещере, обозначенной на карте Эмира, были открыты. Лошади и верблюды не спеша, двинулись по горной тропе к конечному пункту похода.
Жизнь человеческая настолько фатальна, что порой, после любого, даже незначительного события, судьба поворачивается на сто восемьдесят градусов от намеченной цели.

Глава 4

Когда свет от факелов натолкнулся на черную дыру в скале и провалился в ее бездну, дервиш дал команду караванщикам остановиться и разгружаться.
Очень быстро все хурджины свалили в большую кучу около входа в пещеру. Один из помощников Даврона распорядился разжечь костры и поужинать. Погонщики разложили три небольшие кучи хвороста. Язычки пламени весело запрыгали по сухим веткам.
Другой помощник вместе с дервишем стали пересчитывать мешки. Хитрый эмирский слуга не надеялся на награду Повелителя и у него был план наградить самого себя.
Даврон задумал спрятать четыре мешка с золотом в другом месте. Два себе , а два других для своих друзей. Пока погонщики ужинали, они быстро оттащили четыре хурджина за большой камень и прикрыли ветками кустарника. Через час Дервиш потребовал начать работы по захоронению сокровищ. Люди стали неторопливо таскать мешки в пещеру, освещенную факелами, и складывать груз в дальнем углу. Через два часа все было закончено. Принесли большие камни и стали заваливать ими вход. На это ушло еще около двух часов. Работу закончили глубокой ночью.
Многие погонщики, в ожидании знака Норбоя к нападению, тряслись от страха и совершенно не ощущали усталости. Хромой хитрец незаметно подкрался к одному из помощников Дервиша , ударил его тяжелой палкой по голове и закричал "Уринглар"*.
Все бросились на людей Эмира. Норбой не сумел оглушить свою жертву, за что получил пулю в живот, хрипло вскрикнул и рухнул на землю. Возникло замешательство среди нападающих. Это позволило Даврону нацелить ружье на погонщиков и произвести несколько выстрелов. Шпион Эмира стрелял без промаха, и еще двое расстались с жизнью. Помощник открыл прицельный огонь из своего оружия. Погонщики в панике стали разбегаться и исчезать в темноте. Наконец все стихло. Вокруг Даврона валялось несколько тел, и среди них оказался один из его помощников. Кто-то из дерзких слуг острым камнем пробил ему череп. Ружье было похищено. Дервиш с приятелем побежали к большому камню, так как предполагали повторное нападение. Раздался выстрел и Даврон почувствовал острое жжение под правой лопаткой. Голова закружилась, он рухнул на землю. Его напарник резко развернулся, выхватил из-за пояса гранату и швырнул в сторону выстрела. Когда-то несколько штук этих диковин попали на вооружение к Бухарскому эмиру из арсенала Красной Армии. Прогремел взрыв, посыпались камни. Затем одной рукой выхватил из-за пояса пистолет, непрерывно стреляя в темноту, подхватил Дервиша и потащил в укрытие.
Стрельба прекратилась, наступила мертвая тишина. У Даврона в ушах стоял шум. Ему становилось все хуже от потери крови. Пуля попала в правую сторону груди. Приятель раздел его до пояса и перевязал рану, как мог, своим поясным платком. Дервиш сознание не терял, но чувствовал, как силы оставляли его крепкое тело. Во рту появился вкус ржавчины. Сплюнул на землю. В отблесках догорающего костра было видно, что плевок был черен от крови. Ужасно не хотелось умирать.
- Неужели это все,- с горечью подумал служитель Аллаха . Едва шевеля губами, начал читать молитву.
Приятель дервиша до утра не сомкнул глаз и напряженно вглядывался в ночную тьму. Едва забрезжил рассвет он, пригибаясь к земле, направился к месту ночного побоища. Пересчитал убитых. Не хватало двоих погонщиков. Где они? Прячутся, ушли или лежат мертвые где-то в зарослях. Один из погонщиков застонал. Помощник Даврона подошел к нему. Молодой парень был в сознании, но рана на груди была тяжелой, под левым боком собралась целая лужица крови. Из глаз погонщика текли слезы. Едва шевеля губами, раненный попросил пощады и помощи.
- Я тебе помогу,- зло произнес верный человек Дервиша: -умри, собака.- приставил к голове юноши дуло ружья и спустил курок.
В кустах он обнаружил два, растерзанных взрывом гранаты, трупа. Не ушел никто. Приятель вернулся к своему покровителю. Даврон был в сознании и попросил пить. Кровотечение прекратилось и дервишу стало легче.
- Даврон-ака, что будем делать?
- Ничего не предпринимать. В полдень кончается расчетное время нашего возвращения и Калапуш к вечеру придет сюда.
В лагере ждали появления каравана. Полковник отдал приказ приготовить плов по случаю завершения основной задачи экспедиции. Над стоянкой разлился ароматный запах жареной баранины. Бурно кипел зирвак*, своего часа ждал промытый в нескольких водах рис-девзира*. В полдень из ущелья никто не вышел. У начальника каравана от беспокойства пропал аппетит. Он занервничал и стал покрикивать на младших офицеров охраны. Наконец в три часа дня отдал приказ двум офицерам и двум охранникам следовать с ним в ущелье. Солнце уже зашло за крайний гребень горы. Стало прохладно и сыро. Таксобо с людьми доскакали до места стоянки каравана. Увидев трупы, сразу заняли круговую оборону. Полковник стал звать дервиша. Из-за большого камня вышел помощник Даврона.
- Мы здесь, господин полковник.
- Что случилось, где Даврон-ака?
- Он ранен. На нас напали погонщики, но, слава аллаху, мы отбились и уничтожили всех.
Калапуш спешился с коня и направился к раненному. Шпион эмира радостно протянул руки навстречу полковнику. Тот нежно обнял ослабевшего от раны коллегу.
- Ничего, Даврон-ака, подлечим Вас, еще не одну чашку плова съедите.
- Клад спрятали в надежном месте, - дервиш подозвал к себе приятеля, и велел ему проводить эмирского телохранителя к пещере.
Полковник остался доволен. Охранники аккуратно посадили Даврона на коня, затем собрали всех разбредшихся по ущелью лошадей, верблюдов и погнали караван прочь от этого места. Вернулись в лагерь поздно ночью. Гвардейцы на руках отнесли Даврона в юрту. Дервишу стало значительно лучше. Видимо пуля слегка задела легкие и сидит где-то не глубоко в теле. Дурманящий запах разогретой пищи вызвал аппетит даже у раненного. Внесли огромный ляган с изумительным пловом. Искусно сваренный рис рассыпался от прикосновения пальцев едоков. Если рисинки не прилипают друг к другу, то можно считать, что блюдо приготовлено удачно.
Уставшие от похода и приключений сытые люди уснули мертвецким сном. Только караульные четко несли свою службу.
Ранним утром караван двинулся в обратный путь. Через два дня на подходе к Бухаре Дервиш попросил полковника отпустить его в родной кишлак. Даврон желал повидаться с родственниками. Такой поворот дела совсем не устраивал Таксобо. Он прекрасно понимал, что родственники могут проведать о тайне захоронения клада из уст служителя аллаха. Пора выполнять приказ Эмира. Калапуш добродушно согласился препроводить дервиша в его родные места, но предложил остановиться на привал и перекусить.
Младший офицер Олим Хамидов, был доверенным и преданным человеком эмирского телохранителя. Полковник дал ему указание приготовить плов в двух казанах. В один из которых следовало добавить опия. Перед ужином, Таксобо специально отъехал из лагеря, чтобы не участвовать в трапезе. Олим должен был подсунуть ляган с отравленной едой Дервишу.
Через два часа полковник, покатавшись на своей лошади по окрестностям, вернулся на стоянку. Шпион Эмира и несколько младших офицеров уснули прямо за дастархоном. Опий погрузил их в тяжелый глубокий сон.

Маленький Даврон бежит по весеннему полю в длинной рубашонке без штанов. Вдали, почти на самом горизонте, за сохой бредет старик с белой бородой. Холодный ветер задирает рубаху, и мурашки бегут по детскому тельцу. Даврон заплакал :
-Дедушка, подожди меня , я к тебе хочу. Покатай меня на лошадке.
Старик услышал крик малыша и остановился. Мальчишка побежал еще быстрее. Жаворонки испуганно вылетали из-под детских ножек.
- Идем ко мне внучек, быстрее догоняй меня. - Дед подхватил малыша и прижал к себе крепко, крепко.
- Бобожон, не прижимай меня сильно, у меня болит грудь,- заплакал малыш.
- Ничего внучек, заживет твоя ранка,- и стал ласково гладить его тонкую худую шею.
- Деда, а ты же умер, почему ты здесь, опять на своем поле.?
- Ничего, мой дорогой малыш, мы все умираем. Но один раз мы приходим за Вами и не расстаемся уже никогда.
- Айя, айя* , -заплакал маленький Даврончик, призывая мать: - я не хочу с дедом, я хочу к тебе.
На другом конце поля стоит мама и молча протягивает ему свои ласковые руки. Но что-то не пускает ее к сыну, и слезы катятся по усталому женскому лицу.

Полковник склонился над дервишем. За его спиной стоял офицер Хамидов. Калапуш похлопал спящего по шее, но тот спал крепко и никак не реагировал.
- Ну что же, уважаемый, спасибо за службу повелителю. Пусть аллах примет тебя с почетом и уважением,- Легким движением руки дал знак Олиму и отошел в сторону.
Офицер извлек из ножен острый кинжал и склонился над Дервишем. Лезвие скользнуло по грязной, пропитанной потом и дорожной пылью шее, и алая кровь брызнула во все стороны. Хамидов накинул на рану платок. Дервиш захрипел и вскоре скончался не просыпаясь. Олим проделал это же с приятелем Даврона. Тела несчастных оттащили подальше от лагеря и зарыли в песок. Кровь засыпали землей. Утром, когда все проснулись, никто не обратил особого внимания на исчезновение Дервиша и его приятеля, посчитав, что они уехали ночью в родной кишлак.

Глава 5

Четыре дня и четыре ночи шел караван от Памирских предгорий к священной Бухаре. Даврон вместе с приятелем встретили смерть на последнем переходе. Когда экспедиция почти дошла до Караулбазара, один из младших офицеров вернулся из дозора и доложил Калапушу о том, что навстречу движется отряд всадников. Обеспокоенный полковник приказал остановить животных и занять оборону. Кто это мог быть- люди эмира или красные? За восемь дней их отсутствия в Бухаре ситуация могла вполне измениться не в пользу повелителя. Телохранитель эмира стоял посередине дороги, сжимая в руках винтовку. Его усталое и осунувшееся лицо было покрыто тонким слоем степной пыли. Плечи горделиво отведены назад. Всем своим видом Калапуш старался показать, что он не боится врагов. Но в глазах был страх.
К всеобщей радости - это прискакал начальник артиллерии Низаметдин с отрядом воинов эмира. Всадники спешились, и топчибаши приблизился к полковнику.
- Я рад видеть Вас уважаемый Калапуш,- два командира трижды обнялись, касаясь щеками друг друга. Затем Низаметдин взял телохранителя под руку и повел в сторону от охраны. За их спиной раздались выстрелы. Калапуш в ужасе обернулся. Все его воины были убиты почти в упор людьми топчибаши.
- Приказ эмира, дорогой Калапуш-ака- начальник артиллерии аккуратно, но жестко взялся за ружье и отобрал его у полковника.
Жизнь человеческая коротка и любит преподносить сюрпризы. Порой враги милостиво щадят друг друга, а друзья или соплеменники наносят смертельный удар в спину, объясняя это интересами общины или общества.
Калапуш медленно прошел мимо убитых молодых офицеров и солдат. "В их семьи скоро придет горе"-невольно подумал он. Застывшие открытые глаза воинов выражали не смертные муки, а удивление "отчего так с ними, верными слугами эмира, обошлись,".
Проклятый желтый металл унес жизни многих и не утолил своей жажды смерти, - ему хочется еще и еще. Почему смерть рисуют в виде скелета в черном балахоне и с косой. Нет, смерть - это яркое огненно- светящееся золото, много золота, мешки с золотом.
Полковнику выделили лошадь из отряда Низаметдина. Он усталый и дрожащий от происшедших событий, подошел к животному. Два сердара помогли подняться на лошадь. И эти же двое поскакали рядом . Кто он теперь, слуга эмира или просто арестованный сановник?
Телохранитель принял для себя важное решение. Калапушу очень хотелось жить, но он понимал, что эмир и с ним может расправиться так же просто, как расправился его руками с дервишем. Ни одна живая душа кроме него не знает места захоронения золота. Он укажет повелителю на карте ложное место. И если над ним нависнет опасность, тогда можно шантажировать Алимхана и выторговывать себе жизнь.
В полдень отряд приблизился к окраинам Бухары. Величественные купола мечетей и медресе мирно сияли под ярким голубым небом.
Полковнику стало тоскливо от предчувствия того, что скоро придется покинуть родной город и уехать со свитой эмира на чужбину в неизвестность и там доживать остатки дней своих.
Вот и дворцовая площадь Регистан. Но она выглядела не так, как несколько недель назад. Отсутствовала людская сутолока на прилегающих улицах. Рынки и торговые ряды были закрыты. Богатые уже покинули город, опасаясь расправы. Бедняки затаились в ожидании прихода Красной Армии, чтобы присоединиться к ней.
Алимхан встретил полковника как своего близкого родственника. Нарушая царственный этикет, прижал слугу к груди и дружелюбно похлопал по спине.
- Дорогой мой Калапуш, я рад тебе и соскучился по своему верному телохранителю. Пройдем в мои покои, за дастарханом мне все расскажешь.
В этот момент Эмир вполне искренне радовался возвращению полковника. До последнего дня он сомневался в верности слуги и был готов к тому, что золото могло быть похищено, так и не добравшись до места захоронения.
Дастархан ломился от изобилия прекрасных блюд, и несказанный аромат был способен вызвать аппетит даже у сытого человека. Путешественник был голоден и с радостью расположился перед накрытым столиком.
На душе у Калапуша отлегло. Ему показалось, что повелитель действительно милостив к нему. Но он твердо решил пока держать в секрете истинное месторасположение тайника. Так будет спокойнее.
Полковник поставил нужные отметины на карте. Эмир, удостоверившись, что о тайне клада больше никто не знает, отправил телохранителя отдыхать в одну из своих спален.
- За что ему предоставлена такая честь- возлежать на хозяйских кушетках, почему Алимхан не отпустил в казармы. А может быть это и лучше. Что он скажет о невинно загубленных душах однополчан их близким родственникам.
Сон был глубоким и тревожным. Калапушу снилась всякая чертовщина.
Хромой погонщик Норбой вместе с Давроном примеряли его парадный офицерский сюртук, а он все время убегал от какой-то сбесившейся собаки, которая иногда превращалась в Топчибаши Низаметдина. Что- то необъяснимое заставило его проснуться. Полковник открыл глаза, и все никак не мог понять, где он находится. Прохладный осенний ветерок беззвучно шевелил шелковые шторы на широком окне спальни. Ему показалось, что вдоль стены промелькнула чья-то тень. Стало страшно. Калапуш принялся лихорадочно нащупывать нож, который из предосторожности положил под подушку. Внезапно, огромное и сильное тело навалилось на грудь. Он почувствовал, как его шею сжимает удавка. Нападавшего нельзя было спутать ни с кем. Придворный палач Азиз. Двухметровый, с огромными кулаками, палвон* мог с легкостью открутить голову любому человеку. Полковник захрипел от удушья.
- Погоди Азиз, не убивай меня- хрипел телохранитель,- я указал неверное место клада Эмиру. Пощади, иначе золото никто, и никогда не найдет и Эмир умрет нищим. Ему тебе нечем будет платить.
Но жестокий палач спокойно продолжил свое дело, казалось, совершенно не обращая внимания на слова своей жертвы. Калапуш провалился в небытие.
В глазах мутная пелена, сквозь нее полковник увидел широкое лицо. Сознание медленно возвращалось. Перед ним сидел на корточках Азиз.
Увидев, что его жертва приходит в себя- протянул карту и коротко произнес:
- Показывай.
Телохранитель с усилием приподнялся и сел. Шея нестерпимо ныла. Он погладил ее рукой и почувствовал глубокие рубцы от удавки.
- Азиз-ака, мы скроемся и разделим золото между собой, будем сказочно богаты - еле прохрипел Калапуш. Кадык его захрустел и защелкал, видимо палач хорошо постарался.
- Показывай,- холодно повторил убийца.
- Я твоя карта, Азиз. Убьешь меня, много потеряешь.
Полковник вновь почувствовал на шее удавку.
- Я дам тебе уйти- если покажешь, где золото- вновь произнес Азиз.
- А ты меня не обманешь7
- Клянусь аллахом.
Калапуш взял в руки карту и карандаш, нарисовал на ней маленький кружок. Эта метка была явно ближе к месту захоронения клада, но все же не точная. Затем описал место, где хранится золото. Приметы совпадали с реальностью. Но все равно по этим ориентировкам клад найти было сложно. Палач взял из рук полковника карту и протянул ему руку. Помог встать. Затем сунул карту за пазуху и показал рукой на окно.
- Ты свободен.
Бывший телохранитель попятился к проему, боясь повернуться спиной к профессиональному убийце.
Резко подался в раскрытое окно, но почувствовал, что одежды его не пускают.
Оглянулся, и в упор увидел ухмыляющееся,.покрытое оспинами лицо Азиза.
- Ха-ха, ты мне поверил. Поверил , что я ослушаюсь моего повелителя, -резко обхватил полковника, словно в борьбе кураш.
- Но ты же клялся аллахом,- взмолилась жертва.
- Ты , пытался обмануть эмира, не побоялся аллаха, украсть чужое добро. Всевышний простит меня за смерть мошенника С этими словами силач, обхватил голову Калапуша и резко вывернул ее назад. Захрустели шейные позвонки, и лицо вояки стало синеть.
Эмир, без тени какого либо сожаления, выслушал доклад придворного палача об убийстве верного телохранителя.
Жажда к золоту - хорошее лекарство от доброты и сострадания. Зачем подвергать риску свои богатства из-за того, что какой-то слуга знает, где оно покоится.
Прошло двое суток, как оставил этот бренный мир Калапуш. Саид Алимхан, решил, что пора покидать Священную Бухару. В день отъезда съездил в мечеть Баланд. Помолился за спасение Эмирата, попросил у Аллаха покровительства и защиты в дальней дороге. Во дворце его ждал отряд в сто сабель под командованием топчибаши Низаметдина. На две лошади повесили несколько небольших хурджинов с оставшимся на черный день золотом. Под покровом ночи отряд покинул дворец. Их путь лежал в королевство Афганистан. Несколько дней всадники скакали к границе. Бухара уже была во власти красной Армии. И там праздновали крах великого бухарского государства. Никому не было дела до бежавшего Эмира. Путь лежал мимо кишлаков. Люди, завидев грозный отряд, в страхе прятались за дувалами своих домов. Времена были не спокойные, и забитые дехкане не понимали, кого им остерегаться. Вплавь пересекли Пяндж, вот и Государство, куда не ступит нога неверных. Алимхан с удовлетворением глубоко втянул в легкие воздух чужбины. Когда отряд после короткого отдыха направился в сторону Кабула, Эмир слегка потрепал за рукав своего нового телохранителя, в прошлом палача Азиза, это был незаметный знак к действию.
С веселым гиканьем люди эмира поскакали на отдохнувших лошадях по глинистым холмам. Афганцы с любопытством следили за быстро несущимся отрядом. Палач Азиз всегда бывший рядом с повелителем, на этот раз отстал от группы и зашел в тыл скачущей конницы. Раздался выстрел. В отряде один человек упал с лошади. Нога зацепилась за поводья и труп безвольно, словно полупустой мешок болтался из стороны в сторону, попадая под копыта бегущих сзади лошадей. Это был начальник артиллерии Топчибаши Низаметдин.
Лев может дружить с ослом, пока сыт. Пусть глупый ослик радуется сильному покровителю и прыгает вокруг него, постукивая копытцами. Но когда хищник захочет крови, то слепой инстинкт проявится немедленно. И льву наплевать на одиночество, главное быть сытым.

Глава 6.

От одного его имени трепещут жители кишлаков бывшей Восточной Бухары. Он беспощаден к представителям советской власти. Этому человеку ничего не стоит перерезать глотку члену краскома или с живого содрать шкуру. Не лучшая судьба уготована и дехканам в кишлаках, где развевался красный флаг. Пусть не надеются на пощаду даже женщины, дети и старики. Уничтожались все поголовно. После набегов его орды в домах сельчан хозяйничал красный петух. Но так было не везде. Шли двадцатые годы и в это смутное время басмачи получали значительную поддержку от той части населения, которая проявляла недовольство из-за отсутствия помощи со стороны местных властей.
Ибрагим Бек был ставленником бывшего Эмира Бухары в Туркестане. Отряд получал помощь от иностранных разведок. Особенно старались англичане.
Наряду с его ближайшими заместителями Али Мадоном Датхо и Иша Исаханом, осуществлявшими руководство подразделениями общей численностью в три тысячи сабель, на правах помощника командира состоял бывший палач правителя Азиз. Да именно тот, кто расправился с полковником Калапушем. В воротнике его походного халата была зашита копия карты, на которой хранилась информация о спрятанном кладе. Саид Алимхан поставил задачу, во что бы то ни стало доставить золотую казну разгромленного Эмирата в Кабул. Этих денег должно хватить на обильное финансирование всего басмаческого движения в Средней Азии. Была большая надежда свергнуть красную власть по всему Туркестану и восстановить режим монархии.
Отряд Ибрагим Бека добрался до кишлака Лангар, почти не встречая сопротивления на своем пути. Басмачи расквартировались по домам местных жителей, это позволяло прокормить лошадей. В отдаленном горном кишлаке Советскую власть представлял Председатель сельсовета. Который перед приходом басмачей свернул красный флаг и сбежал в горы, спасаясь от расправы. Ибрагим Бек приказал жителям собраться перед домом беглеца и распорядился сжечь жилище. К вечеру предводителю кто-то подкинул анонимный список жителей, которые симпатизировали красным, но Азиз отговорил его от расправы над людьми. Ибрагим Бек весело рассмеялся, прочитав столбик фамилий, написанных корявым почерком.
- Вот собаки, видал, как продают друг друга. Долго же здесь мира не будет. Аллах покарает их за предательство. Уйдем отсюда через пять дней, такой же список передадут красным . Ха-ха. Ладно, Азиз. Завтра возьмешь десять человек и поедешь в ущелье. Даю тебе на поиски золота три дня. Не найдешь, я могу о тебе плохо подумать. Мне бы очень не хотелось гневить Алимхана.
- Ибрагим -ака, мне потребуется не меньше пяти дней. Сдается мне, что полковник Калапуш указал не точное место захоронения.
- Нет, уважаемый, через пять дней этот поселковый лянгарский шакал, что сбежал от нас, приведет сюда Красную армию. Я не нуждаюсь в лишних проблемах. Нам нужно двигаться в долину южнее Бухары и сеять там гроздья ненависти к Советам.
Прошло больше семи лет с того дня, как сокровища были упрятаны в надежном месте. Что в этих местах могло происходить за минувшее время. Знал ли, кто нибудь еще о местонахождении золота? Не похищено ли оно? С такими мыслями Азиз въезжал в ущелье, нарисованное на его карте.
Вечерние сумерки быстро превратились в густую черную ночь. Всадники расседлали коней и обвязав их ноги веревками, оставили пастись около отвесной стены огромной скалы. Развели костер. Один не молодой боец, по имени Джума-бой, принялся готовить наваристую шурпу из баранины в подвешенном над огнем котелке. До поздней ночи гуляло эхо громкого хохота, повеселевших от вкусного ужина и нескольких затяжек анаши, басмачей. Они азартно предавались игре в кости.
Двое суток отряд добросовестно прочесывал все найденные пещеры. Но ничего не обнаружили. Ни каких следов. Азиз проклинал Калапуша и всех его родственников до третьего колена. На третий день один из искателей обнаружил несколько золотых тилпя под камнем. Находка внушила надежду на скорый результат. Но солнце клонилось к закату, а золота так и не было.
На следующее утро следовало уезжать из этих мест, иначе Ибрагим Бек мог попросту покинуть Лянгар без Азиза и его людей, а это верная смерть для них.. Пока готовился очередной ужин, Азиз в с последней надеждой отправился к большому камню, где были обнаружены несколько монет. С собой он прихватил хороший крепкий кетмень и большой нож. Воткнул горящий факел в землю и стал аккуратно тыкать ножом землю, обследуя, таким образом, пядь за пядью поверхности вокруг валуна. Ничего, только жесткий непробиваемый панцирь гранитного гравия, спекшегося с глиной. Почувствовал резкий укол в бок. Взвыл от боли и схватил рукой, то, что его поранило. Боль обожгла ладонь, это всего лишь коварный колючий куст барбариса выставил свою ветку и преградил путь. Эмирский палач начал остервенело рубить куст. Злость на неудачу кипела в его душе. За каких-то десять минут от несчастного растения из-под земли остался торчать лишь черенок. Азиз разгреб ветки и стал щупать ножом землю вокруг обрубка. Вот,вот он клад! Азиз чуть не закричал от радости. У основания скалы нащупал мягкую землю и небольшую впадинку. Дрожа от возбуждения, ножом и руками стал ковырять и выбрасывать землю. Факел почти погас, и ямка зияла черной пустотой. Наконец кладоискатель нащупал две торчащие железки. Схватил обеими руками за одну из них, изо всех сил потянул на себя. Раздался хлопок. Азиз почувствовал сильный удар в голову. В ушах зазвенело.
- О аллах, - воскликнул здоровяк и медленно поднялся с колен. Лицо его онемело. Он руками дотронулся до лба и ничего не почувствовал. Что-то горячее струйками текло по рукам, застилало глаза. - Откуда эта вода?
Ему стало все безразлично и плохо. Азиз шатаясь, направился к костру. Навстречу бежали люди.
- Что случилось, Азиз -ака, кто стрелял?
- Я сам. - пробормотал тот заплетающимся онемевшим языком.
Приблизившиеся поначалу к нему люди в испуге отпрянули в сторону.
Затем кто-то крикнул : " Азиз застрелился" . Двое бойцов словно по команде подхватили вожака и повели к костру.
Человек Эмира умирал, все лицо и грудь обильно залиты кровью. Азиз уходя в небытие, слабеющей рукой указал в темноту и хриплым шепотом произнес: " Там что-то зарыто. Откопайте, но будьте осторожны. Если это клад, то отвезите его эмиру. Аллахом вас заклинаю". После чего испустил дух.
Люди были напуганы случившимся и просидели около тела до утра, ничего не предпринимая. Старый аксакал извлек из- за пазухи покойного карту, перепачканную кровью. Аккуратно завернул ее в свой поясной платок и подвязался им. Перед рассветом прочитал молитву. Четверо басмачей принялись рыть яму. Земля, была каменистая и поддавалась с трудом. До восхода солнца оставалось мало времени. Нашли старый халат и завернули в него лицо и верхнюю часть тела, затем опустили труп в яму и засыпали землей. Соорудили небольшой холмик. Смерть по имени Золото приняла еще одну жертву.
Когда совсем рассвело, кладоискатели приблизились, преодолевая чувство страха, к тому месту, где был смертельно ранен их командир. На земле около небольшой ямы валялся заляпанный комьями земли хороший английский карабин. Джума-бой осторожно подошел к раскопу. На дне ямки торчал еще один ствол.
- В капкан попался наш Азиз- аксакал покачал головой. Затем попросил двух людей, что бы те подтащили большой камень к краю раскопанной ямы. На него положил кетмень рукояткой к стволу и накрепко связал их вместе веревкой. Аккуратно не торопясь, лег рядом с торчащим из земли стволом, и стал раскачивать его рукой пока вокруг карабина не образовалась пустота. Затем лег за камень и крикнул, чтобы все разошлись. Басмачи ретиво покинули это место. Старик словно качель, потянул кетмень на себя, раздался выстрел и карабин, упал рядом. Курки обеих ружей были привязаны к чему-то, покоящемуся на дне ямы.
Аксакал позвал остальных и велел копать. Наконец на поверхность были извлечены четыре хурджина, битком набитые золотыми монетами. Басмачи ликовали. Клад был найден. Откуда было им знать про истинные сокровища. Это были мешки, припрятанные хитрым дервишем Давроном и его приятелями. Груз быстро погрузили на лошадей и отправились в обратный путь. Заканчивался четвертый день, и они не успевали вернуться к назначенному сроку. На подходе к кишлаку было решено припрятать золото, разведать ситуацию. И если Ибрагим-бек был еще на месте, то доставить хурджины к нему.
Издалека увидели красный флаг и повернули назад, но было поздно. Их заметили. За отрядом устремилась погоня. У подножья гор всадников догнали. Басмачи окопались за камнями, стали отстреливаться. Вскоре подтянулась еще одна группа красных бойцов. И надежда уйти живыми гасла с каждой минутой. В пылу перестрелки исчез старик Джума-бой. Он ушел в горы, воспользовавшись хаосом боя. Перестрелка закончился тем, что половина басмачей погибла, а другая половина сдалась в плен. На допросе задавали только один вопрос - куда ушел Ибрагим-Бек. Четыре хурджина мирно покоились в старой могиле на Лангарском кладбище. На рассвете всех пленных расстреляли.
Джума-бой, не смотря на свои шестьдесят пять лет, был стариком бойким и жилистым. Он ненавидел советскую власть. Красные отобрали у него состояние, отняли скот. Самое главное, расстреляли его старшего наследника, как активного басмача. Жену с двумя дочерьми и внуками прятали бедные родственники. Зятья ушли воевать вместе с басмачами.
Блуждая третий день в горах он набрел на пастбище , где пас общественных коз пастух из маленького горного кишлака. Разговорились. Парень накормил старика свежим мясом, напоил молоком. Джума-бой солгал пастуху, назвавшись странствующим дервишем. На вопрос, почему он не в дервишеском одеянии, хитрый старик ответил, что при нынешней власти служителей бога не жалуют. Все забыли аллаха.
Легли спать поздно. Джума-бой сильно устал от трудной дороги, и проспал до утра не просыпаясь. Открыл глаза и попытался потянуться, но почувствовал, что его руки крепко связаны. Перед ним сидел пастух и наблюдал, как старик пытался освободиться от пут.
- Развяжи меня, щенок, побойся бога. Что я тебе сделал. Или нынче принято дервишей обижать.
- Какой Вы дервиш, аксакал. Тут недалеко банду разбили, так вот Вы оттуда и сбежали. Скоро ко мне придут из кишлака. Вот я и отдам Вас. Пусть разбираются, откуда вы пришли, и что у вас на уме.
- Чернь грязная, думаешь, захватили наше добро и на этом светлое будущее построите. Дудки, все вас, придет время, как баранов перережем. - Джума-бой от злости брызгал слюной. Ему было обидно, что так глупо попался какому-то безмозглому пастуху. Доверился сопляку, красному до корней волос.
- Мне Вас, аксакал, противно слушать, - парень встал и вышел из мазанки, захлопнул за собой дверь.
Старик немного успокоился. Полежал, дожидаясь пока глаза не привыкнут к полумраку сарая при закрытой двери. Огляделся вокруг, и увидел напротив в стене торчащий огромный гвоздь. Подполз к нему. Развернулся спиной, опираясь на стену, встал. Как мог, вывернул повыше связанные руки и поймал веревкой этот ржавый гвоздь. Начал остервенело елозить руками. Веревка развязалась удивительно быстро. Большая шляпка гвоздя удачно зацепилась за узел и распутала его. Правда, при этом сильно поранил запястье. Кровь сочилась по руке.
-Эх нехорошо- подумал Джума-бой и стал высасывать кровь из ранки, дабы не получить заражения. Затем повернулся к стене и взялся за железку. Стена не отпускала ее. Старый басмач надавил на гвоздь и стал делать колебательные движения рукой. Металл надломился и двадцати сантиметровый штырь отделился от стены. Он, обессиливший от напряжения опустился на землю и отполз на старое место, к курпаче* , где до этого провел ночь.
Прошло около часа . За дверями послышался звук шагов. В сарай вошел пастух, в руке он нес небольшой узелок.
- Садитесь, уважаемый, я вас накормлю. Руки развязывать не буду.
Парень подсел к старику и стал распутывать узелок на платке с едой.
Воспользовавшись тем, что его новый надзиратель отвлекся, Джума-бой резко вскочил и обхватив юношу за шею, стал вонзать ему обрубок гвоздя в горло. Но конец у штыря был тупой, и старику не удавалось поразить своего врага. Тогда басмач схватил руками оба конца гвоздя и стал изо всех сил давить на горло, прижимая к себе. Юноша захрипел, судорожно вцепился в руки старика, но ничего не мог сделать. Пастух был худой, и не сильный. Наконец жертва задергалась в судорогах и безвольно повисла в крепких объятьях Джумы. Дело было сделано. Старик тяжело дышал, руки тряслись от напряжения.
Он стал срывать с юноши одежду. Скинул свое тряпье и переоделся в рубаху и штаны погибшего, а все, что снял, кроме пояса с картой, бросил в тлеющий очаг. Взял в руки узелок и вышел наружу. На крыше сарайчика хранилась большая копна сухого сена. Старик огляделся вокруг и вернулся внутрь . Выдернул из очага головешку. Отошел подальше от сарая и метнул горящую головешку на крышу.
Теперь вперед, на поиски Ибрагим-Бека. Басмач быстрым шагом направился из ущелья в сторону Бухары.

Продолжение следует...